До того как имя Кассиана Андора стало символом для восставших, он был просто человеком, выполнявшим свою работу. В те первые, тёмные дни, когда Империя укрепляла свою хватку, выживание зависело от тени и шепота. Андора перемещался по трещинам в системе, от закопчённых промышленных миров до пыльных окраинных станций. Каждая сделка, каждый контакт были шагом по канату — одно неверное движение, и исчезнешь навсегда.
Его миссии редко напоминали героические подвиги из более поздних хроник. Чаще это была грязная, кропотливая работа: подслушать разговор офицера в переполненном портовом баре, перехватить груз данных с заброшенного ретранслятора, найти слабое звено в цепочке поставок и тихо его разорвать. Он учился читать улицы, как другие читают слова — по нервному взгляду, по слишком чистой униформе, по неестественной тишине на обычно шумном рынке. Доверие было валютой дороже кредитов, а предательство витало в воздухе, густое, как смог Корусанта.
Именно в этой серой зоне, где мораль была роскошью, а цель оправдывала любые средства, и начало формироваться то, что позже назовут Альянсом. Разрозненные группы недовольных, карманные ячейки саботажников, идеалисты с бомбами и циники с информацией — Андора стал невольным связующим звеном между ними. Он не искал этого. Он просто делал то, что умел лучше всего: находил то, что было спрятано, и доставлял это тем, кто мог этим воспользоваться. Каждый переданный план, каждое имя агента, каждый слабый удар по имперской машине был крошечной искрой. Никто тогда не знал, что из этих искр в конце концов разгорится пламя настоящей войны.
